Севак Саруханян Развернувшаяся в Иране политическая борьба сегодня протекает в основном посредством сопоставления и обсуждения интересов конкретных лиц и политических кругов. Между тем разворачиваемые в исламской республике процессы имеют также так называемый философский и идеологический подтекст. Хотя разговоры о возможной революции в Иране активизировались после президентских выборов 2009г. и арабских революций, во внутриполитической и общественной жизни Исламской Республики Иран в течение последних шести лет произошли поистине революционные изменения. После избрания М.Ахмадинежада президентом политическая и управленческая элита Ирана подверглась серьезным трансформациям. Сформированное в 2005г. первое правительство М.Ахмадинежада было самым светским в постреволюционной истории Ирана. Несмотря на то, что члены правительства руководствовались в основном исламской идеологией, у большинства из них до вхождения в состав правительства была только карьера управленцев и лишь единицы из них представляли собственно религиозные круги. Парламентские выборы 2008г. изменили также имидж иранского меджлиса, сделав его более светским. Члены первого и второго правительства Ахмадинежада, как и члены парламента, принципиально ставили ислам и идею исламской республики в основу своей политической деятельности, однако в биографическом плане большинство депутатов парламента не имеют никакого отношения к религиозной деятельности и религиозным структурам. Это важный факт, обусловленный той значительной ролью и структурными особенностями, которыми обладает правительственная система Ирана. В основе этой системы заложен не столько принцип управления страной духовным лидером, сколько сплетение религиозных и государственных органов в общую модель, в которой посредством взаимодополнений и обсуждений формируется государственная политика – внутренняя, внешняя, социальная, экономическая, обеспечения безопасности и пр. Довольно долгое время, когда ведущие позиции в иранском парламенте и правительстве занимали религиозные деятели, эта модель почти идеально обеспечивала наибольшую согласованность государственной политики со всеми ветвями политических и религиозных кругов. Особенность доахмадинежадовского периода и периода секуляризации системы управления заключалась в том, что религиозные деятели контролировали всю систему государственного управления, и все возникавшие в процессе принятия решений разногласия сглаживались в религиозных кругах посредством переговоров и компромиссов. Переговоры (в идеологическом смысле) в основном протекали между равными: депутат парламента, министр и представитель Совета целесообразности могли иметь один и тот же духовный сан и общественный статус. Эта достаточно интересная и отчасти демократическая модель управления позволяла исламской республике избегать внутриполитических кризисов и внутриэлитных противоречий. Эта система взаимодополнения и сглаживания противоречий претерпела революционные изменения после избрания М.Ахмадинежада президентом, следствием чего и стала секуляризация правительства и парламента, создавшая пропасть между религиозными кругами и правительством. Эта пропасть базируется на двух фундаментальных факторах: 1. Идеологический. Хотя действующее светское правительство никогда не обсуждало вопроса справедливости и эффективности системы управления страны и выступает с системой ценностей исламской революции, с идеологической точки зрения оно не может быть таким, как наделенные высшими властными рычагами религиозные круги. Противоречия между правительством и духовными кругами возникли именно в 2005г., однако, пока М.Ахмадинежад пользовался абсолютным доверием и содействием Али Хаменеи, они проявлялись в единичных случаях. А после первой же критики Хаменеи в адрес президента эти противоречия достигли своей кульминации и заполнили всю повестку иранской публичной политики. В течение последних 3-4 месяцев духовные круги Ирана на идеологической базе критиковали всю политику президента и правительства: опыт урегулирования отношений с Саудовской Аравией, неоказание поддержки шиитам Бахрейна, приватизация государственной собственности, упразднение субсидирования, бюджетное планирование и пр. Неправильно думать, что это исключительно конъюнктурная критика: она действительно базируется на идеологической основе. 2. Статусный. Формирование светского правительства в Иране вызвало серьезные «статусные» проблемы в системе управления исламской республики. Как уже отмечалось, религиозные деятели, независимо от занимаемых в системе управления должностей, с точки зрения своего статуса зачастую были равны друг другу, и переговоры и споры между ними в процессе принятия экономических решений, как правило, приводили к принятию компромиссных решений. После формирования светского правительства ситуация изменилась: независимо от занимаемой должности и позиции, светские деятели Ирана по своему статусу в исламской республике были намного ниже религиозных деятелей, и переговоры с ними для правительства и, в том числе, президента, были переговорами между вышестоящим и подчиненным, но никогда – между равными. Действующее иранское правительство, особенно после отказа Али Хаменеи от политики содействия правительству, в какой-то степени по своему характеру похоже на действующую на временной договорной основе рабочую группу, которая обязана действовать согласно требованиям, которые предъявляет ему иранское руководство в лице духовных властей. Отложив в сторону идеологический фактор, нужно отметить, что проводимая в последние годы М.Ахмадинежадом политика была направлена на изменение статуса правительства, для чего в стране были осуществлены довольно серьезные административные реформы. Основной направленностью этих реформ была передача финансовых функций и функций по планированию министерств администрации президента, в результате чего укрепились позиции президента и работающей в его администрации команды, увеличилось количество находящихся в их руках финансово-экономических и административных рычагов. Процессы в Иране были направлены также на то, чтобы в стране сформировалась, условно говоря, близкая к турецкой модель «глубинного государства», в которой, несмотря на действующие правовые форматы, были бы структура и группа, которые владели бы надконституционными рычагами и пытались при принятии важных решений избегать необходимости согласования этих решений с установленными Конституцией высшими государственными органами (в случае Ирана – с религиозными властями). Политический курс М.Ахмадинежада в какой-то степени был направлен также на формирование модели турецкого «светского ислама» в Иране, когда ислам сохраняется как краеугольный камень государственной политики, однако государством правят светские силы. Но в отличие от Турции, где, учитывая особенности суннитского мусульманства, нет исламской духовной иерархии, а религия как таковая не институционализирована, шиитское мусульманское духовенство в Иране со своими религиозными институтами более чем сильно, а после 1979г. это еще и государствообразующая структура, и политика М.Ахмадинежада с этой точки зрения изначально была обречена на провал: религиозные исламские власти в Иране никогда не могут быть заменены светскими исламскими властями, а изменение государственной системы может произойти только классическим революционным путем. Хотя нынешний политический кризис в Иране показал, как крепки и организованны религиозные власти в Иране, перспектива противоречий религиозной и светской власти, даже после ухода М.Ахмадинежада, сохранится. Внутренние перемены в Иране очевидны: общество стало более активным, и требования реформ усилились. В отличие от 1997г., когда президентом Ирана был избран выступавший сторонником реформ, но так и не осуществивший их М.Хатами, сегодня иранское общество не видит среди религиозных деятелей таких людей, которые могут осуществить перемены в Иране. Под переменами мы подразумеваем не только либерализацию: необходимость и требование в переменах чувствует также консервативный сегмент иранского общества, большая часть которого в 2005г. отдала свой голос консервативному, но светскому М.Ахмадинежаду. Сегодня можно констатировать, что среди иранских религиозных деятелей нет таких, кто может реформистскими или консервативными лозунгами добиться успеха на намеченных в 2013г. президентских выборах. Реформаторы пойдут на выборы во главе со светским М.Мусави, а консерваторы, по всей вероятности, как и в 2005г., выступят со светским кандидатом. Будет ли это радикальный консерватор, спикер меджлиса Лариджани или умеренный консерватор, мэр Тегерана, едущий на работу на собственном мотоцикле Калибаф – уже не суть важно. Так что в связи с будущим президентом противоречия между светской и духовной властями имеют большие шансы повториться и после 2013г., что резко увеличивает возможность возникновения новых политических кризисов и осуществления классической системной революции в Иране.

---